Н.Н. Телелюев, рядовой:
« В 30-й олсбр я был в 3 роте миномётного батальона, Вместе со мною были и многие мои земляки из Горьковского района. Командирами роты были лейтенант Власов, Николай Бударин. Помню я и ст. лейтенанта Политаева Ивана Лукича, Мельникова Захара, Трушникова, Зайцева Николая, Глазова Дмитрия.
С первых же дней боёв за г. Севск я был тяжело ранен и контужен. Наше подразделение находилось на опушке соснового бора, где противник сильно бомбил с самолётов.
Здесь выбыли из строя мои боевые товарищи: командир отделения сержант Зайцев Николай, родом, кажется, из Москвы, Дмитрий Степанович Глазов, мой земляк из д. Карасёво Горьковского района, получил тяжёлое ранение. Когда нас везли в Курск, я его потерял. Видимо, он попал под бомбежку или умер от ран. Ранен был и Трутников Иван, с которым вместе я был отправлен на самолёте в г. Елец.
На этом и закончилась моя служба командира миномётного отделения в 30-й олсбр...»
П.А. Тришин, рядовой:
«Особенно мне запомнились бои за г. Севск и его пригородный посёлок. Один наш батальон врагом был отрезан и остался в брянских лесах у партизан в районе п. Суземка.
Нашему отделению разведчиков командование отдало приказ: пробраться в тыл врага, разыскать батальон и вывести к своим. Командир отделения Григорьев, я — его помощник и 5 разведчиков на лыжах ночью вышли из расположения роты. Погода стояла морозная, и немцы, по обычаю, отсиживались в селениях. Сплошной обороны не было. Минуя селения, нам удалось благополучно добраться до Суземки, что в 40 км от Севска.
Под утро решили проникнуть в деревню, чтобы от жителей узнать об обстановке. На окраине натолкнулись на вражескую разведку. Завязался короткий бой. Немцы, бросив убитых, отступили, а мы пошли вглубь леса. Через некоторое время нас окликнули. Оказалось - это партизаны...
...Ком. партизанского отряда указал нам, где находится наш батальон. На совместном совещании было решено пробиваться к своим. Мы, лыжники, партизаны па лошадях, запряжённых в сани, отправились в нелёгкий путь.
Только на следующую ночь мы достигли селения, что перед самим Севском. Обойти его было невозможно. Весь наш батальон развернулся в боевой порядок и совместно с партизанами прорвались к Севску. Многих мы потеряли.
Шли бои за Севск. Враг захватил уже полгорода. К нашему штабу устремились вражеские танки. Командир бросил клич: «Кто пойдёт добровольцем остановить танки?!» Вдвоём со старшиной другого подразделения мы по огородам выдвинулись вперёд. Вечером расположились за углом одного дома и стали выжидать.
Очень трудно передать то состояние, когда слышишь грохот приближающихся чудовищ. По своей неопытности мы подпустили их вплотную, причём стали они к нам боком, а поразить их противотанковыми гранатами можно только спереди, в гусеницы. Смотрим, у передней машины открылся люк и показался танкист немец. Я туг же из автомата пристрелил его. Фрица затащили в люк, и танк начал разворачиваться в нашу сторону. Мы кинули по одной гранате, но из-за темноты в цель не попали. Решили позицию у угла дома покинуть и побежали через дыру в заборе. Тут мы натолкнулись на погреб, спустились в него через лаз с боку, а не сверху, как принято.
Танки, разворотив забор, вошли за ограду и остановились. Немцы вылезли из них и разбрелись по двору, ища нас. Мы, сидя в погребе, сожалели, что спрягались сюда и решили не сдаваться. Старшина стоял с гранатой наготове: если немцы нас обнаружат, то сразу выдернет чеку, взорвёт их и погибнем мы. На наше счастье немец, открыв погреб, выстрелил из автомата и ушёл. Мы стояли у входа справа, и пули не задели нас Вскоре танки покинули ограду, а мы, хоть и остались живы, были огорчены, что не удалось вывести танки из строя.
Когда вернулись к своим, здание штаба было окружено, враг вплотную подошёл к нему. Тут же включились в бой по отражению атаки противника. Наш комбриг полковник Акимочкин заявил, что он штаб не покинет, отступать не будет. Было ясно, что угроза неминуема и в опасности знамя бригады. Работники штаба решили спасти его и вместе с командиром соединения отойти, а нам было приказано прикрывать отход. Мы приказ выполнили... позади нас река с крутым берегом. Немцы хотели потопить нас в реке или уничтожить. Находясь на берегу в окопчике, мы вдвоём с разведчиком, увлекшись боем, не заметили, как наши отошли. Оценив обстановку, решили, что находиться здесь до утра опасно, т.к. фрицы на рассвете нас обнаружат и не оставят в покое. Бросив но гранате, мы вброд пошли через речку. Было темно, мы погружались всё глубже. Достигнув того берега, вышли. Одежду на нас сразу сковал мороз, и, словно статуи, мы двинулись к своим. Вот мы на хут. Юрасов. Присоединились к своим, и снова бой. Отбивали атаки врага и сами контратаковали, заняв окраину города...
Ледяная вода дала себя знать: вечером меня в тяжёлом состоянии отправили в госпиталь в тыл страны.
В боях в районе Севска я потерял многих своих друзей: одни были ранены, другие убиты. Когда враг захватил Слободу, пригород Севска, командир разведроты, ст. лейтенант Пастухов построил нас и отдал приказ о том, что мы, разведчики, должны своим примером вдохновить пехоту на задержание врага. Вечером мы выдвинулись на передний край.
Мне было приказано разведать, где немцы, сколько их и т.д. Сравнительно легко я подобрался к врагу в своём маскхалате, провёл наблюдение и возвратился обратно, доложив обо всём командиру. Утром фрицы пошли в атаку, которую мы стойко выдержали. Снова атака, снова её отбили. И так несколько раз. Не добившись успеха, враг ввёл в бой танки. Наше положение осложнилось: укрытий никаких, постройки же не могли нас спасти от танкового удара. Вместе с ком. роты я находился за домом. Выстрелом из пушки угол дома разворотило. Командир был ранен в голову. Я вытащил его к своим, сдал в санчасть и вернулся к вечеру на поле боя. Почти вся Слобода была захвачена врагом.
Ночью мы закрепились на рубежах, запаслись гранатами. Когда наступило утро, немецкие танки снова пошли на нас. Сопротивляясь до последнего патрона, мы отходили. Потери с обеих сторон были значительными. К полудню нас, оставшихся в живых разведчиков, поставили на охрану штаба бригады...
...Сколько бы я не жил, а всегда буду помнить бои под городом Севском и своих верных друзей, оставшихся там навсегда».
Е.Ф. Удодов, рядовой:
«...Направили в 30-ю лыжную бригаду во 2-й стрелковый батальон капитана Синельникова в 1-ю роту лыжником-стрелком...
...И вот первый бой. Остановясь в сосновом бору и сняв лыжи, мы на рассвете по чистому полю пошли в атаку в направлении какой-то деревни. Не добежав метров 100, враг открыл по нам огонь. Меня ранило в левую ногу выше колена, а позади меня в 3-4 метрах был убит в голову солдат. Вправо от нас метрах в 150 находился отдельный дом, куда я и пополз и где санинструктор сделал мне перевязку и отправил в медсанбат. Потом меня увезли в госпиталь г. Курска...»
В.В. Федулов, рядовой:
«... Назначен командиром отделения в отдельной разведроте. У нас почти все были сибиряки, много омичей: Иван Шастин, Виктор Кривко и др. Все бои проходили с большими потерями в личном составе и оружии...
За городом находился спиртзавод. Немцы оставили там засаду. Когда мы подходили к объекту, на нас обрушился огонь врага. Завязалась тяжёлая борьба. Скоро мы сломили сопротивление неприятеля, а многие немцы сдались в плен.
Хотя наша основная задача — разведка и связь, вес же нам часто приходилось ходить в бой с немцами. Являясь отдельной частью, мы действовали самостоятельно. Каждый разведчик хорошо работал на радиопередатчике и имел устойчивую связь со штабом бригады.
Я хорошо помню нашего комбрига полковника Акимочкина. Он, формируя бригаду, был уже на фронте, немного заикался...
...К апрелю 1943 года наша бригада была полностью обескровлена и перестала существовать. Оставшиеся в живых влились в другие соединения. Мне и старшине Языкову был приказ доставить в штаб 6 5-й армии знамя бригады и все документы. Погрузив всё на две подводы, пробираясь через разрывы снарядов и уходя от бомбёжек, нам удалось благополучно прибыть в г. Дмитровск, т.е. в штаб 65-й армии...»
В.Г. Филистович, рядовой:
«...Тяжёлые бои мы вели на подступах к городу Севску. В бою в ночь на 11 марта я был тяжело ранен. После лечения в госпитале я уже не вернулся на фронт, стал инвалидом. В этом же бою был ранен и мой товарищ, разведчик Анатолий Нецветаев (остался жив). Знал я хорошо и Тимофея Гайдамака. Он всё время был штабным писарем,..»
И.А. Чернышев, мл. лейтенант:
«..Я получил назначение помощником ком. взвода разведки в батальон капитана Блинова, участника финской войны, имевшего орден Красного Знамени и обмороженные ступни ног. Замполитом был ст. лейтенант Плотников.
..Наш батальон, свое боевое крещение получил при освобождении хут. Михайловского. Схватка была тяжёлой, но мы врага одолели, хотя поплатились многими жизнями своих боевых товарищей.
В силу сложившихся обстоятельств командование отдало приказ об отходе назад к Севску. Изматывая силы врага, не отдавая им ни единого метра земли без боя, мы всё же вынуждены были оставить город.
Отойдя в пос Рождественский, мы заняли позиции и решили стоять насмерть. Бой то разгорался, то затихал. Несколько раз окраина посёлка переходила из рук в руки.
В этих боях я был тяжело ранен в голову...»
Н.И. Шок, рядовой:
«...Я попал в миномётную роту к командиру Домахину, а комвзводом был лейтенант Безгодов (выпускник Омского пехотного училища), политруком роты - лейтенант Никулин... В пригородной полосе Севска мы заняли оборону с минимальным количеством снарядов, немцы же имели их гораздо больше.
С наступлением темноты мы отошли на восточную окраину Слободы. Впереди стоял наш стрелковый батальон, неся большие потери в боях. Нас, миномётчиков, было около 100 человек и только два миномёта, остальные 14 в обозе.
С наступлением рассвета немцы возобновили наступление. Выпустив по ним последние снаряды, мы вынуждены были отступать. У крайнего дома комбат отдал приказ: «С матчастью - в укрытие, остальным — занять оборону!» С двумя миномётами нас было десять человек. Чтобы укрыться, надо было пробежать улицу под сильным пулемётным огнём противника. Нас прикрывал ком. взвода лейтенант Безгодов, старший сержант Цибульский и ещё девять бойцов, у которых не было оружия.
Преодолев улицу, надо было бежать дальше под сильным автоматным и миномётным огнём врага ещё метров 50 до ворот спиртзавода. Кто бегом, кто ползком преодолевали этот огненный путь.
У меня кроме винтовки и снаряжения была миномётная плита весом 21,5 кг, тяжеловато. А что делать? Мгновенье, и я надеваю плиту на левое плечо и быстрым шагом направляюсь к воротам. Бежать я не мог, останавливаться и ложиться тоже не мог.
А пули свистят, осколки летят. А я иду не останавливаясь, не укрываясь. Вот они, заветные ворота! Многие полегли, так и не дойдя до них. Этот путь я по сей день называю «дорогой смерти», и никогда он не изгладится из моей памяти. Кто остался жив, собрались в условленном месте.
А на южной окраине шли кровопролитные бои. Туда и двинулись мы. Бои шли на улицах. Несколько дней мы пытались выбить врага с соседней улицы, но тщетно. У нас, кроме автоматов, винтовок и ручных пулемётов, ничего не было, а противник вёл по нам губительный огонь из всех видов оружия. В этих боях в конце марта 1943 года я получил тяжёлое ранение. После госпиталя попал в другую часть».
С.В. Шевчук:
«...Взяли меня в разведвзвод... Командовал нашим взводом мл. лейтенант Тарасов, командир роты — ст. лейтенант Пастухов...
На всю жизнь мне запомнились бои за г. Севск, где погибли все мои товарищи вместе с ком. взвода, а ком. роты был ранен. Осталось от взвода 4 человека.
А случилось вот что. Наш взвод пошёл в разведку в район мельницы. А там засели немцы, и мы на них напоролись. Завязалась схватка. Почти весь личный состав погиб, но и их мы перебили много. В разведроте нас собралось около 30 человек. Командование принял бывший ком. взвода лейтенант Васильев, но и он вместе со старшиной Султановым был вскоре ранен.
На всю жизнь запомнился последний бой за Севск, вернее за посёлок у этого города. Мы трое: я, Володин (тоже омич) и ст. сержант (фамилии не помню) только вернулись из разведки, как снова получили задание, выполняя которое были обстреляны сильным миномётным огнём. Володина ранило в руки и ноги, сержанта — в спину. От моей шинели оторвало полу, от шапки - ухо, и нас сильно забросало глиной. Несколько минут, и я принимаю решение: возвращаться назад. Забрав все автоматы, взвалив на себя Володина, сержант шёл сам, мы двинулись. И добрались. Это было в конце марта 1943 года...»
М.В. Шухов, рядовой:
«Я был во взводе автоматчиков 2 роты 2 батальона 30 олсбр... Дальше по дороге я увидел телеги с колёсами, обернутые соломой. В телегах лежали продукты. Рядом дымилась походная кухня. Возле обоза стояли два венгра в рясах с большими крестами на груди и с поднятыми руками. Из-за телеги выскочил рыжий немец в одних брюках, босиком, без оружия. Руки не поднимает, а следит за дулом моею автомата и пытается уклониться от него. Потом и он поднял руки.
Вскоре сюда прибыл какой-то боец и собрал в кучу пленных. Я подошёл к телеге. Набрал колбасы и отправился в часть. По дороге увидел в седле нашего кавалериста. Он был убит. Из его мешка я достал чистое бельё и надел на себя.
Позднее наша рота попала под огонь замаскированного дзота. На подавление пулемёта был брошен 1-й взвод, который почти весь погиб. Только 2-му взводу удалось подавить огонь врага. А мы двигались дальше. По нам стал бить короткими очередями пулемёт противника. Ко мне подошёл командир батальона и показал рукой. Я понял, что надо идти на пулемёт. Перебегая от укрытия к укрытию, я продвигался вперёд. Но как только я поднялся из-за трубы печи, сразу был сражён пулемётной очередью. Очнулся на операционном столе санэскадрона 4-й кд. Шесть ран получил, потерял много крови. Оказав первую помощь, меня эвакуировали вглубь страны в госпиталь».
