"В Калачинске формировалась 30-я Отдельная лыжная бригада, в нее и направили меня осенью 1942 г. Там я получил обмундирование, оружие, был зачислен в 3-ю роту минометного батальона.
Обучали нас тактике ведения боя, стрелковому делу, воспитывали привычку преодолевать трудности, быть выносливыми. Зимой нас отправили на фронт после проверки из Сибво. Проезжая Омск, наш эшелон остановился, и нам предоставили возможность посетить баню. В вагоне наш старшина – омич Г.И. Козлов играл на балалайке, а мы пели задушевные песни. В пути следования доставали газеты и читали о положении на фронтах. Была у нас в вагоне и книга В. Василевской «Радуга», чтение которой придавало нам бодрости и готовности скорее вступить в схватку с жестоким врагом. (...)
На ст. Ефремово (Тульской области) мы выгрузились и, став на лыжи, пошли на запад. На подходе к Вахново нам стало известно, что линия фронта у противника прорвана, и мы идем, преследуя его. Наши минометы везли монгольские лошадки, но в районе поелков Тим и Моховое минометы мы тащили на волокушах, готовые в любой момент вступить в бой. Я свою волокушу тащил вдвоем с Иваном Будаквой. Во время привалов нас кормила походная кухня, а также население снабжало продуктами и помогало нам расчищать снег на фронтовых дорогах. Целыми сутками мы шли к линии фронта, торопясь достичь обороны противника, Как-то на привале в д. Филипповка авиация фашистов, обнаружив нас, подвергла массированной бомбардировке и обстрелу. Потерь в людях было немного, но пострадали лошади. После этого мы стали совершать переходы только по ночам с соблюдением больших дистанций между подразделениями.
Помню, как 8 марта 43 года мы проходили через Севск, жители города встречали нас хлебом и солью. К рассвету 9 марта мы достигли деревни Красички и на опушке леса, заняв огневые позиции, участвовали в бою, поддерживая наступающую пехоту, которая успешно продвигалась вперед и вышла к реке Десна. Немецкая авиация долго и мощно бомбила нас, нанося урон. Здесь погиб командир нашего расчета сержант И. Зайцев, осколками бомбы у меня пробило валенок, у Будаквы – шинель; разбило и наш солдатский котелок с содержимым.
Противник подтягивал все новые силы, и мы получили приказ на отход обратно к Севску, где к утру 10 марта заняли оборону на окраине города, отрыв окопы полного профиля. У нас в этой обстановке прошло комсомольское собрание, на котором вынесли решение: кончаться мины, драться до последнего патрона, выйдут патроны – бить врага гранатой, штыком и прикладом. А враг все ближе к городу. В бой наступали наши танки Т-34, которые были замаскированы в садах. Они на время остановили врага.
18 марта немцы-автоматчики на танках устремились к центру города. Мы поливали их огнем из минометов, нам помогла «катюша», дав залп. От обстрелов в городе вспыхнули пожары. Враг усилил натиск, который мы весь день сдерживали. Но силы были далеко неравные, и нам пришлось отойти. Под командованием лейтенанта Мазая мы заняли свои запасные позиции. Надо сказать, что наша позиция была очень неудачной для нас: каменное здание без перекрытий и пола, что демаскировало огневые вспышки от выстрелов из минометов. По нам летели фугаски и болванки из немецких самоходов. Но вот кончились наши снаряды, тогда мы с винтовками и гранатами бросились в атаку. Противник, неся большие потери, рвался вперед и занял первый квартал города. Мы окопались у стен разрушенного здания педучилища. Когда к нам ездовой Конищев и старшина Козлов везли в походной кухне питание, они попали в расположение противника. Козлов был убит. В этом бою мы потеряли и своего ком. роты лейтенанта Мазая. Командование взял на себя лейтенант Быстрый. Продолжая вести бой, нам удалось из нескольких домов выбить фрицев. С поля боя мы вынесли труп своего товарища И. Козлова. Немцы, находясь в домах, устроили в окнах амбразуры из кирпичей от разломанных печей и вели по нам огонь. Мы были на улице. В эти бои были ранены старшина Ф. Земляев, старшина Пургов, ком. взвода лейтенант Демахин, минометчик Н. Князев.
И все же 18 марта мы полностью выбили врага из квартала. К вечеру вышли на левый фланг, сев-зап. педучилища. С наступлением сумерек мы перешли в атаку по направлению постройки в саду. Но позиции для обороны были малопригодны, к ночи мы отошли к крайним домам города. Здесь отдохнули и с рассветом 19 марта по сигналу «Зеленая ракета» с обочины проселочной дороги на хут. Марицкий и Коростовку в направлении на лесное кладбище совместно с пешими кавалеристами, танкистами и пехотой пошли в атаку. После кровопролитной схватки мы заняли две линии обороны противника, который в спешке отошел, бросив окопы с продовольствием и боеприпасами.
В той схватке и противотанкисты подбили три вражеских танка и дошли до лесного кладбища. Но враг тут же обрушил на нас всю мощь артиллерии и ружейно-пулеметного огня, приостановив наше наступление. С той и другой стороны было много потерь. Погиб и наш подносчик мин И. Иванов из Новосибирска. Когда по приказу командования мы отошли на старый рубеж, я увидел своих друзей: Будакву, Егорова, Максимова, Муназыкова, Никитина, Овсянникова, Ряполова, Цырендоржиева, Точеного и др.
В ночь на 20 марта мы впервые заснули, т.к. наступило какое-то относительное затишье. А днем наша рота перешла на правый фланг к дому с подвалом, где находился штаб нашего батальона. Здесь мы узнали, что наши 1-я и 2-я роты понесли потери гораздо больше, чем мы, при отражении танков противника. Горько было нам сознавать смерть комсорга Виктора Коновалова, нач. штаба лейтенанта Капоткина, М. Петруненко и др. В эти дни проходила последняя эвакуация городских жителей.
С 20 по 25 марта мы стояли в обороне, немцы беспрестанно обстреливали нас из шестиствольных минометов. Питание и боеприпасы нам доставляли самолеты. Здесь мы потеряли многих товарищей.
К вечеру 25-го марта противник перешел в наступление и окружил город, в котором оставалось много наших раненых, не эвакуированных по причине страшного бездорожья и распутицы. Находясь в окружении без боеприпасов, лейтенант Быстрый решил вывести нас из-под огня врага в направлении пос. Березовский. Вынесли мы с собой и уцелевший единственный миномет.
В ночь на 31 марта подошли к пос. Рождественский. Десять суток здесь шли ожесточеннейшие бои: то отбивали атаки врага, то сами шли в атаки. Видно и до нас тут проходили жаркие бои. Никого из жителей в поселке не осталось, все было разрушено и сожжено. В батальоне нас оставалось не более 20 человек, но это был сплоченный боевой коллектив, веривший в правое дело, в то, что все равно победа будет за нами.
Помнится, что снега уже не было, повсюду текли ручьи. Мы с Будаквой на поле заняли ямку, углубили ее, оттуда котелком вычерпывали воду. В это время к нам подполз Петр Никитин. У него не было саперной лопаты, ее срезало осколком мины с его поясного ремня и рыть окоп ему нечем. А огневой налет противника все увеличивался, и только успел он к нам в окопчик упасть, как тут же рядом разорвать мина. Его винтовку, лежавшую на бруствере, разбило, а всех нас окатило водой. На рассвете мы вступили в бой, заняли несколько домиков, а дневная атака успехов не имела. Из огневых средств был лишь один 82 мм миномет да 45 мм пушка. 2 апреля к нам на передовую доставили мины, и мы вели огонь по врагу, установив орудие в ложбине у кладбищенской рощи.
В боях за пос. Рождественский вместе с нами сражались и войны других частей. Здесь погибли Егоров и Овсянников, ранены Точенов, Муназыкин, Русаков. Когда опять у нас кончились мины, лейтенант Быстрый скомандовал нам: «С винтовками, гранатами на отражение врага вперед!» Нам предстояло взять высоту 216,2, которую противник никак не хотел отдавать, т.к. это был важный стратегический пункт. Нам он был крайне нужен. Горстке, оставшихся в живых, предстояло сражение. Разгорелся новый бой! Высота была взята. Поселок горел. Здесь погиб и наш командир миномета Гомбожак Дашиевич Цырендоржиев, а моему земляку Игнату Плотникову оторвало руку. Но и немцы кучами вялились на поле боя. Связи у нас ни с кем не было и надеяться было не на что. В вещ. мешках убитых наших товарищей мы находили кое-какую пищу, а воду пили из воронок, грязную и кровавую.
Из этого боя нас вышло 9 человек: Гуреев, Овчинников, Быстрый, Радченко, Будаква, Ряполов, Максимов, Смирнов Евгений и я. Трудно было в этих боях еще и потому, что полы шинелей закатались окопной глиной, отяжелели и мешали при передвижении, особенно во время атаки. Нам их подрезали. Все тело наше было в расчесах и коростах от долгого пребывания в окопах. Стали выявляться вши. Несмотря ни на что, все мы были оптимистично настроены и верили, что победа придет, что надо только драться до последнего, что надо гнать с нашей священной земли эту фашистскую погань. Ночью 10 апреля 1943 года нас сменили новые воины, а мы снялись с боевых позиций и держали курс к пос. Березовский, где нас ждал отдых.
Потом нас влили в 28-ю тоже лыжную бригаду, которая воевала по-соседству с нами, а потом все мы попали в 115 стрелковую бригаду, в которой я прошел путь с боями по Украине, Белоруссии, Польше. На фронте я был ранен. Имею правительственные награды. Много боев досталось мне еще, но таких, какие мы вели за пос. Рождественский, более не было. И этого я никогда не забуду."
Смирнов Виктор Трофимович
По информации: http://www.sevsk32.ru/gpw/7/193/
Воспоминания Смирнова В.Т. скопированы с сайта wwwpobeda1945.su
