ЕВГЕНИЙ НИКОЛАЕВИЧ КОНОВАЛОВ

     25 апреля 1941 года Евгений Николаевич Коновалов был призван в РККА. Начало его военной службы отстояло от начала Великой Отечественной всего на два месяца. Только два месяца было отпущено новобранцам на военную подготовку, они успели получить лишь элементарные знания и умения.
     Боевую выучку приобретали непосредственно на фронте, в сражениях.
     Е.Н.Коновалов был зачислен в мотомеханизированный полк, стоявший в г.Проскурове (Украина). Первый батальон – учебный, первая рота состояла из военнослужащих со средним и высшим образованием.
     В 10 часов утра 22 июня 1941 г. рота, где служил отец, совершила марш-бросок к реке, что в трех километрах от Проскурова. Но при выходе из города ее настиг конный нарочный, передавший приказ немедленно вернуться в казармы. После общегородского митинга все получили боевое снаряжение (патроны, гранаты, противогазы, каски) и выступили на охрану аэродрома от вероятных десантников – диверсантов. 25 июня немецкие самолеты бомбили впервые Проскуров, но все воинские части к этому времени выступили из города.
     26 июня в сумерки батальон двинулся на запал. Шли форсированным маршем (до 80-ти километров в сутки), предпочитая проселочные дороги. По мере приближения к фронту передвигались только ночью. Навстречу шли и ехали жители прифронтовых мест, которых война выбросила из родных селений и заставила спасаться в других местах. То были женщины, старики и дети, застигнутые страшной бедой врасплох. «Мы, — рассказывал отец, — испытывали неискупимую вину перед теми, кого призваны были защищать. Приходилось отходить, оставляя родную землю, советских людей, отходили, испытывая жгучую боль перед нашими отцами, матерями, всеми, кто вверил нам свою жизнь и будущее».
     Вот почему так проникновенно – эмоционально звучало потом, когда отец уже директорствовал, знаменитое стихотворение К.Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины»…, посвященное другу, поэту А.Суркову.
     Отец читал его без лишнего пафоса, мягким, ровным голосом, а я, будучи еще малым ребенком 7-8-ми лет, видела слезы, выступавшие на глазах бывалых людей, чаще тоже фронтовиков:

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити,
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

     Фашистские воздушные пираты, «развлекаясь» на дорогах Украины, на бреющем полете проносились над толпами беженцев и для «остроты впечатления» сбрасывали бомбы и расстреливали идущих почти в упор. Следы такого «развлечения» немецкого аса отцу довелось увидеть 29 июня 1941 года: расстрелянная детская коляска, разбросанные вещи и кровь.
По прошествии уже немалых лет после окончания войны отец не мог без содрогания вспоминать эти ужасы, а нам, детям, когда мы просили рассказать, как он воевал, в ответ взмахивал рукой, как бы отгоняя от себя скорбные воспоминания, и отводил взгляд, полный отчаяния и боли. Мы, будучи еще в юном возрасте, понимали, через какие огненные версты «кровавую мясорубку» пришлось пройти нашему отцу.
     После изнурительного ночного марша взвод расположился на шоссе Волочивск – Проскуров (названия городов, населенных пунктов даны в прежнем их наименовании). Командир взвода лейтенант Выскорка разместил каждого солдата и сказал, что необходимо сделать. Через передовую линию прорвалась немецкая группа автоматчиков, предстояло ликвидировать ее. Успели только выкопать окопы в полный профиль и приготовиться к встрече. Пролетел вражеский разведчик, и вскоре на окопы обрушился шквал мин. Мины рвались так густо, что на некоторое время, рассказывал отец, он потерял ориентировку. Налет окончился, и командир взвода передал по окопам приказ приготовиться к отражению атаки танков и пехоты.
     В июле 1941 года 986-ой стрелковый полк, где воевал отец, маневрируя по фронту, сдерживал бешеный натиск врага во многих местах Украины. Заняли оборону на окраине большого села Татаровка. Окопы вырыли на огородах. Трое суток шел обильный дождь, поле превратилось в болото. Окопы наполнились водой до метра. Днями стояли по пояс в воде, только ночью могли обсушиться и поесть. Целую неделю сдерживали врага.
     Затем по приказу отошли и заняли оборону в лесной балке. Здесь отец тяжело заболел (сказались последствия контузии) и был отправлен в госпиталь г.Баку. Затем находился в доме инвалидов войны в г.Шемаха (Азербайджанская ССР). В начале 1942 года был направлен в Сибирский военный округ, в пятую учебную бригаду снайперов и отличных стрелков; позже был в Барнаульском военном пехотном училище комсоргом батальона. Здесь готовили пополнение для действующей армии: снайперов, отличных стрелков, пехотных офицеров.
     В 1944 году в возрасте 22-х лет был принят в партию.
     В послевоенные годы Евгений Николаевич не любил, когда его приглашали на встречи ветеранов войны с учащимися школ, молодежью. Ведь это рассказ фронтовика, которому не посчастливилось идти в победном шествии на Берлин. Для отца это были огненные версты и каждодневная гибель молодых, порой еще безусых сверстников, шагнувших в вечность «…не долюбив, не докурив последней папиросы». И боевых наград у отца было немного. Когда его спрашивали, почему, ответ был таков: «Во-первых, некому было награждать, во-вторых, не за что было награждать – ведь мы, в июне – июле 1941 г. принявшие на себя первый, самый страшный удар, отходили, оставляя до поры родную землю».
     Лето 1941 г. было самым страшным, самым трудным и опасным периодом войны. Но как бы то ни было, а приходится признать эту горькую правду – без кровавого 1941-го не было бы и победного 1945-го.

23 июня 2017 г., Вера Коновалова
Газета «Новый путь» Рогнединского района