Воспоминание  Ляшко П. А.: 137 cд  . о выходе из окружения около Хацуни в октябре 1941г

— А мы, после того, как прибились к отряду майора Зайцева, начальника разведки дивизии, скоро разбились на группы человек по 20—25. Командиры на совещании наметили маршрут движения — на Тулу, назначили рубежи, договорились, что группами будем двигаться в нескольких километрах друг от друга, и тронулись в путь. В первый же день находившийся с нами красноармеец Чоботов сообщил, что где-то в роще будто бы зарыта казна дивизии, 715 тысяч рублей, ходили такие слухи. Политрук Карманов предложил пойти поискать ее, и трое человек пошли, но немцы их обстреляли и вечером они вернулись в отряд. Сам Карманов при этом был ранен, замучились его тащить, и вскоре пришлось оставить в какой-то деревушке.
Примерно на третий день мы остановились на ночлег в каком-то гумне на полянке. Все было тихо. Вдруг слышим из леса по-русски: «Товарищи красноармейцы, вы окружены, сдавайтесь!» Это были немцы. Но, судя по тому, что они предложили сдаваться, а не атаковали нас сразу, сил у них было немного. Да и были мы в более выгодном положении: могли простреливать поляну. Я решил поторговаться с немцами, а пока все заняли оборону. — «Вышлите офицера на переговоры!» — крикнул я в сторону леса. — «Выходите сдаваться, а там решим, что с вами делать» Я ответил, что надо посоветоваться с товарищами, — «Дайте нам десять минут!» Приготовились к бою. Со мной были документы штаба 771-го полка, две сумки важных бумаг. Рисковать документами я не мог, и решил их сжечь в гумне. (Полковые документы Ляшко сжег, но тогда же успел написать об этом акт с несколькими подписями красноармейцев, хранил его всю войну, и показал мне. — авт. ). Ситуация была критическая, время, нам отведенное, истекало. Мы ждали атаки немцев, но еще хуже, если у них окажется миномет: накроют всех одним выстрелом в этом гумне. В атаку немцы не пошли, но начали обстреливать нас из автоматов. Плохо бы все это кончилось, но на наше счастье стало темнеть, и хлынул проливной дождь. Я заметил, что в одном месте за полянкой начинается болото, немцев там быть не должно. Два человека остались в гумне нас прикрывать, а остальные поползли. И удалось уйти незамеченными!
Шли без передышки всю ночь, от немцев оторвались. У Карачевского шоссе, возле села Фроловки, мы наткнулись на дикую картину: у шоссе — масса расстрелянных мирных жителей, лежат рядами. На дереве висит голая молодая женщина, рядом валяется гроб, разбросаны венки, на дереве табличка: «Похороны не разрешаются» В деревне — дети мертвые на колах, в первой же хате — убитая женщина, двое мертвых маленьких детей с разбитыми о печку головами, в люльке — младенец с воткнутым в грудь ножом. От таких картин у нас просто заледенела кровь… Мы забыли об осторожности, осталась одна ненависть. Когда переходили шоссе, вступили в бой с немецким патрулем, двоих убили. Перешли железную дорогу, затем удалось угнать у немцев лошадей…

С отрядом майора Зайцева и капитана Малахова шла и группа, выносившая из окружения казну дивизии. Когда в первые дни окружения было оставлено все лишнее имущество, и каждый взял только оружие, три человека — начальник полевого отделения Госбанка Лексин, старший кассир Мокрецов и бухгалтер Медведев тоже стояли перед выбором: нести ли казну? Тащить на себе несколько тяжелых мешков с деньгами по лесам, сотни километров… Дойти с деньгами до своих — почти никаких шансов. Попасть в руки врага или погибнуть из-за этих денег можно было легко и быстро. И все-таки чувство долга не заставило этих людей колебаться ни минуты. Конечно, нести! Они еще не знали, что им придется идти 52 дня и 700 километров по глухим лесам и болотам, мимо деревень с гарнизонами гитлеровцев, когда можно было попасть в засаду и расстаться не только с деньгами, но и с жизнью.
Никто из их спутников не знал, что у этих голодных, исхудавших людей, питавшимися ягодами и кореньями, почти миллион рублей. Никто бы их не наказал, если бы они в этих условиях уничтожили деньги, но они и мысли не допускали об этом. Совершенно выбившиеся из сил, в лаптях и рваной одежде, но с миллионом за плечами, Валентин Медведев и Григорий. Мокрецов в конце ноября все же вышли из окружения. (Николай Лексин, совершенно обессилевший, остался по пути в одной из деревень). Герои доставили деньги в Москву, сдали их в Госбанк СССР, все до копеечки. Какой яркий пример беспрекословного выполнения своего долга!
Чем измерить всю ту тяжесть солдатского труда, степень риска и унижения солдат, выходивших из окружения… Жизнь каждого из них много раз висела на волоске, и нужна была величайшая вера в Победу, чтобы даже просто выполнять свой солдатский долг, а не только воевать. Безмерная усталость, голод, холод, неизвестность, возможность в любой момент попасть в засаду…