НА КУРСКОЙ ЗЕМЛЕ

     22 февраля 1943 года.
     22 февраля мы пришли в конечную точку МИХАЙЛОВКА которая на моей карте отмечена как ПОНАШЕВКА, Большое поселение, три церкви и много деревянных строений. Все сильно пострадало. Над поселком тянутся дымы. Ночевали на первом, уцелевшем этаже, в каком-то конторском здании. За зданием стояли наши танки Т-60 накрытые белой тканью. Замаскированные танки стояли по всему поселку и близлежащим окрестностям. Рядом с нами в подвале дома находились танковые экипажи, и мы с лейтенантом Соловьевым спустились к ним вниз. У них втер не так выдувал тепло, и было лучше натоплено. С непривычки мне даже показалось что тут жарко, но я заметил, что пар изо рта все-таки идет.
     Танкисты, совсем молодые ребята, предложили нам фляжечку. У них с этим проблем не было, но я ни разу не видел пьяного танкиста. Слово за слово завязался разговор. Они, оказывается, шли маршем вместе с нами, но не от Ельца а еще дальше. Наши маршруты во многом совпадали, На мой вопрос, не ваш ли там КВ – они утвердительно ответили, что их, даже не спрося номер и где мы его видели. Они сказали, что ни один тяжелый танк не дошел марш до конца. Сперва двигались исключительно по ночам, но потом, в виду того, что не успевали двигались и днем. Что их попеременно бомбили, но только десятая часть танков были выведены из строя бомбами, остальные танки просто поломались, не выдержав марша. И выяснилось, что намело столько снега, что легкие танки типа Т-60 которые прошли 300 км почти без поломок не могут его преодолеть и способны двигается в существующих условиях только по дорогам.     
     Так что, вторая танковая армия теперь – это лишь мы – пехотинцы - Цари полей.

     23 февраля - 2 марта 1943года.
     На следующий день, утром, перед полком выступил с речью командир полка полковник Бондаренко, и мы стали выдвигаться на исходную позицию. Прошли Хутор Михайловский, и остановились в перелеске за ним, дожидаться сумерек. Как начало сереть, батальоны начали выдвигаться на север параллельно речушке Османки на начальную точку. Там где река делает крутой поворот влево, возле населенного пункта, от которого остались только торчащие из сугробов трубы, батальоны форсировали речку по льду и заняли позиции для атаки на крутом высоком берегу. Ждали разведку. Как стемнело пришли лыжники 616 полка, которые совершили рейд по немецким тылам и обрисовали обстановку.
     Полк начал гнуть дугу. Впереди 3 стрелковый батальон капитана Капустина. Мы следом. Наша цель деревня ПОЛОЗОВКА, находящаяся за крутым правом берегом реки Осмонь на холме. Первые километры пройдены спокойно, но, не доходя до деревни метров 500, немцы занервничали и открыли огонь. Понятно, что ночью, не то, что попасть прицельно на таком расстоянии, увидеть бойцов невозможно. Тем более, что у многих были одеты поверх шинелей белые маскхалаты. Но хоть они и стреляли наугад, пулеметы были пристрелены, и появились первые раненые и убитые. Когда были уже видны сараи и заборы деревни, огонь стал прицельным, солдаты стали чаще падать и, в конце концов, батальоны залегли.
     Хоть наш второй батальон, где я командовал пульвзводом, залег чуть левее, и дальше от деревни, было неприятно и страшно слышать постоянный визг пуль над головой. Сперва вперед продвигались ползком, а потом немцы открыли огонь и по нам, из минометов. Тут продвижение вообще остановилось. Мы стали зарываться в снег с головой. Положение становилось отчаянным. Когда лежишь в глубоком снегу, и другие тоже, ты их не видишь. Остаешься один на один с врагом. Не знаешь, живы ли твои товарищи.   
     Впереди нас выстрелы затихли. Я подумал, что либо третий батальон весь погиб, либо зарылись в снег, чтоб немцы не стреляли на свет выстрелов. На память приходила наша неудачная атака, которая произошла на Угре, у моста, почти год назад. Перед самым рассветом, немцы опять открыли минометный обстрел, по третьему батальону и в нашу сторону. А потом враг предпринял контратаку, пытаясь оттеснить нас на исходный рубеж, за реку. Но не тут то было, Не удалось им уничтожить наших туркестанцев. Мы тоже, поставив пулемет на коробки для лент, открыли по ним фланговый огонь, Атака была отбита с большими для них потерями. Они наверно думали, что нас осталось мало.
     Как рассвело к нам на помощь пришли танки. Два десятка наших танков Т-34. – это грозная сила. Перед ними возникло серьезное препятствие – река Осмонь. Мост через нее был настолько хлипкий, что по нему казалось не проедут и тяжелые грузовики, и существовала вероятность, что он заминирован. Завидев танки, противник открыл яростный артиллерийский огонь по ним, хорошо видным на пологом береге и мосту. Желая выйти из под огня танкисты дали газу и повели свои машины на скорости прямиком к речке. Однако достигнув берега, головной танк забуксовал и стал оседать в топком грунте. Следующий за ним танк, был подбит и оставлен экипажем. Танки ушли левее к мосту, и пропали из виду. Немцы продолжали стрелять наугад в их сторону. Так прошло часа два.
     Наконец, одиннадцать танков, показались на склоне, развернулись в линию и, взревев моторами, рванули прям через нас, на ПОЛОЗОВКУ. Мы еле успели оттащить, по этому снегу, пулемет. За ними оба батальона поднялись в атаку. К трем часам дня ПОЛОЗОВКА была полностью очищена от противника. Другой полк дивизии, судя по всему, взял ПАЛЬЦЕВО.
     Когда шел бой за саму деревню, я прикрывал пехотинцев поставив оба пулемета на развилке, простреливая в обе стороны, вдоль деревни и на КИРИЛОВКУ. В это время ко мне подошел младший лейтенант, командир стрелкового взвода. Грудь его была в крови, шинель разорвана в клочья. Я стал его перевязывать, он махал руками, чем мне мешал, возбужденно рассказывая, как они выбивали немцев из огромного колхозного сарая с сеном. Я на него израсходовал и его и свой санитарный комплект. Пока я перевязывал, он успел рассказать свою историю три раза. Когда бой закончился в деревне там и сям лежали убитые солдаты и наши и немцы. На центральной улице стоял наш сгоревший танк. Немцы отступили в КАМЕНКУ.
     В КАМЕНКЕ немцы не оказали особенного сопротивления. Оставив несколько человек с пулеметом прикрытия, они уходили дальше по дороге на восток. Роты стали обхватывать деревню с флангов и немецкий пулемет затих. Немцы куда то скрылись. Наша рота даже не успела принять участие в скоротечном бое.
     Дальше полк продолжал преследование противника. Наша рота и мой пульвзвод двигались по правому берегу р Осмонька, и две роты по левому. Прошли еще одну деревню, и опять же та же картина. Пулемет в крайнем доме, а мы наступали как раз вдоль деревни по дороге.Наша шла больше по целине, с другого берега, и хоть фрицам и удалось задержать продвижение на пол часа, к тому времени как мы подошли с другого берега, они опять дапанули на восток.
     Следующим населенным пунктом было село ДЕРЮГИНО. И опять бойцы двигающиеся правым берегом нас опередили. Тут обстановка оказалась посерьезнее. Нас разделял глубокий овраг. Это какая-то речка впадала справа в Осмоньку, Противоположный берег был выше, и на нем еще стояла церковь. Фашисты успели зацепится в уцелевших домах по ту сторону реки и откуда, и со стороны церкви, поливали наступающих бойцов сильным пулеметным огнем. Мы должны были подавить нашим пулеметом пулемет противника, но мы ни как не могли понять, откуда он стреляет. Прошло время пока мы обноружили ДЗОТ. Она находилась метрах в 20 правее церкви в верхней части ската оврага, ближе к нам. Построена заблаговременно с задачей перекрывать дорогу на ДЕРЮГИНО. На первые же наши очереди по ДЗОТУ немцы открыли ураганный огонь из него в нашу сторону. И стал стрелять еще один пулемет, прям напротив нас. Пули, правда, прошли выше пулемета, но нам пришлось сползти ниже по склону. Мы находились практически в чистом поле и стали отползать чуть назад, в какие то полуразвалившиеся сараи, на нашем берегу, где можно было оборудовать пулеметную позицию. До противника было метров триста пятьдесят. Рота залегла в развалинах деревни и вела огонь по немцам через овраг. Пришлось ждать подкрепления. Стало сереть. Через час на дороге появился наш танк Т-34, который уничтожил эту огневую точку, после чего роты левее нас ворвались в ДЕРЮГИНО. Правее церкви оборонялось, судя по ячейкам, не более взвода. Сама ДЗОТа была повреждена взрывом, внутри была кровь, но не пулемета ни убитых немцев не было Наверное фашисты унесли с собой. Под прикрытием темноты оставшиеся враги отступили еще дальше.
     Мы надеялись на отдых, но поступило новое задание полку. - Не дать фашистам закрепится, и до рассвета ворваться на их плечах в рабочий поселок ПЕРВОАВГУСТОВСКИЙ. Главное не позволить им взорвать водонапорную башню, которая обеспечивает водой сахарный завод и бумажную фабрику.

     3 марта 1943года.
     Наступало 3 марта. Мы стали в темноте выдвигаться в сторону поселка. Мимо нас, левее, по дороге пронеслось несколько наших легких танков и два Т-34. Роты устремились за ними. Наш пулеметный взвод двигался в арьергарде в готовности моментально развернуть пулеметы для подавления огневых точек противника. Вдруг впереди раздался взрыв и зарево. Это загорелся первый из танков и через несколько секунд еще один. Тот час же со стороны поселка немцы открыли огонь по наступающим красноармейцам из винтовок и пулеметов. Еще один наш танк был подбит при подъеме на противоположный склон оврага. Третий батальон опять залег в овраге и стал сковывать противника огнем. Мы же стали забирать правее и правее, и через час были с севера ПЕРВОАВГУСТОВСКОГО. Зимой в снегу на неподготовленных позициях оборонятся не проще чем наступать, а иногда сложнее. Оборона с этой стороны у фашистов была неплотная.
     Но вот по наступающим красноармейцам застрочил немецкий пулемет. Бойцы попадали в снег, и стали продвигаться вперед ползком. Мы его засекли по вспышке, он находился внизу какого-то большого каменного дома. Аккуратно навели на цель и открыли ураганный огонь из двух пулеметов в его сторону. Как только немцы открывали огонь, мы тоже начинали стрелять на подавление. Тем временем солдаты все ближе и ближе продвигались вперед и уже достигли реки. Вдруг пулемет смолк, на какое-то время, и в этот момент раздалось наше УРА. Бойцы поднялись, и одним броском оказавшись на противоположном берегу, стали подниматься к домам.
     Как только передовые подразделения вошли на окраину поселка, раздался оглушительный взрыв, где-то, в глубине его. Настроение у всех стало тягостным. За домами, что-то горело, горели некоторые дома, освещая улицы. Бой длился всю ночь. Немцы долго удерживали здание фабрики, и только когда наша рота вошла им во фланг, сломив сопротивление перед собой, стали снова отходить к восточной окраине.

     4 марта 1943года.
     От уцелевших местных жителей мы узнали радостную весть, что взрыв был – это немцы взорвали свой неисправный новый танк. Когда на рассвете, когда уже бой закончился, мы свернули влево по улице, мы увидели тот немецкий танк, а в конце, посреди ее, перед нашим взорам стояла величественная водонапорная башня из красного кирпича - целой и невредимой. Перед ней валялось три груды гильз от немецких снарядов. Около немецкого танка стояло полковое начальство - полковник Бондаренко и танковый полковник. Мы подождали, когда начальство уехало, и подошли к нему. Он был невероятно больших размеров, серого цвета, с белыми пятнами. Металл еще был горячим. Башня от взрыва сползла в сторону, и толстая пушка уткнулась в снег. Мне стало зябко, когда я представил, что придется встретится с таким, если не сегодня то завтра. Наверняка его не пробить нашей 45мм пушкой, а о противотанковом ружье и речи нет. Я спросил у стоящих рядом танкистов, куда же его подбивать. Один ответил: "А прям в дуло. Попал в дуло, а там снаряд, и танк взорвется". Это конечно была шутка. Но тем не менее. Вот он подбитый немецкий танк, а вот мы, и вот башня. Одолели его, как ни будь и дальше одолеем.
      Жители сказали, что немцы не далеко. Только мене часа, как ушли с крайних домов поселка. Роты заняли оборону, используя заводской забор из шлакобетона. Уж тут то мы отдохнем, но поступил снова приказ двигаться только вперед.
     За ПЕРВОАВГУСТОВЫМ начинался лес. Немцы опять встретили нас пулеметным огнем вдоль железной дороги. Видно, что они хотели не столько нанести нам урон, сколько задержать нас. Танки лесом не ходят, но с краю леса все деревья повырублены метров на двести. Остались кусты и высокие пни. Можно было продвигаться, прячась кустами и за естественными препятствиями. Тем не менее, в лес мы вошли только через два часа, когда 616 стрелковый полк вошел в лес правее нас. Через некоторое время стало понятно, что в снегу вдоль железной дороги и в лесу вокруг полно мин. Вызвали саперов. Тут на окраине, в лесу нам разрешили отдых. Мимо нас прошла саперная рота и еще какая не наша стрелковая рота. Потом саперы нам показывали немецкие противотанковые мины. Такие же как у нас. В деревянных корпусах. У нас научились.
     Мы повалились в снег, даже на подготовив лапник и не разведя костры. Там где кто стоял. Я спал и не слышал ничего. Проснулся ночью. Впереди где то в лесу была слышна перестрелка, там 616 полк продолжал преследование. Правее нас, над лесом светилось зарево, и шел дым. На железнодорожном полотне стояла дрезина, и на не ее из леса выносили раненых. Оказалось, что пока я спал, рота справа, разожгли костры и немцы обстреляли их из минометов, а некоторые утверждали, что это были ночные бомбардировщики.

ВПЕРЕД, к КОМАРИЧАМ!

     9 - ... марта 1943года.
     В ночь с 8 на 9 марта, перед нашими позициями всю ночь кипела работа. Саперная рота в маскхалатах разбирала разрушенные дома на нашей стороне, делали лежневки для танков. Немцы пускали ракеты и при свете их стреляли во все подозрительное. Мы отвечали им с нашего берега. После двух трех очередей перенося пулеметы на запасные позиции. Часть саперов делали проходы на противоположном склоне. Сколько их там поубивало одному богу известно.
     Прям с рассвета танки появились из за бугра со стороны разъезда ЕВДОКИМОВКА и, выстроившись гуськом понеслись к речке. Немцы встретили их бешеным минометным огнем, Ничего такого, что было бы прямой наводкой и могло бы причинить нашим Т-34 какой либо значительный ущерб у них не было. Танки проскочили Усожу. За ними поднялась пехота по всему участку, от КРАСНОГО КОЛОСКА до ЛИТИЖА. Поставленная перед нами задача была двигаться в направлении ВОСТОЧНАЯ ПОЛЯНА, ДЕРЮГИНО, к обеду достигнуть КОМАРИЧИ.
      Удар был настолько стремительным, и дружным, что немцы не смогли оказать достойного сопротивления. Танки влетели на противоположный берег и погнали врага. К тому моменту, как наши пулеметные расчеты достигли противоположного склона, они уже, к великому горю, были далеко впереди. Хоть ЛИТИЖ СЕЛЬСОВЕТ был в наших руках, на этом наступление и закончилось. Вместо того, чтоб дождаться пехоту, менее чем через 10 минут танки уже крушили немецкую оборону в ВОСТОЧНОЙ ПОЛЯНЕ и МАЛЬЦЕВСКОМ. В это время со стороны ЗВЕНЮЧЕГО И КРАСНОГО ЛУЧА (?) немцы, пропустив танки, открыли огонь, по отставшей пехоте из всего из чего могли. Пехота залегла. Несколько раз поднималась в атаку, и опять залегала. А между тем , севернее деревни на которую мы наступали стали подниматься нехорошие черные дымы. Немцы били во фланг, а наступать нужно было, куда ушли танки, а эти дымы не сулили ничего доброго. Много боевых товарищей осталось лежать на том поле.
     До ВОСТОЧНОЙ ПОЛЯНЫ пробился только второй батальон 954 стрелкового полка, численностью не больше роты. Остальные или погибли или зарылись в снег, ожидая темноты. Деревня ВОСТОЧНАЯ ПОЛЯНА находится на небольшой высотке и с нее мы увидели безрадостную картину. Штук 20 наших танков стояли подбитыми в направлении высоты ЗАПАДНАЯ ПОЛЯНА, где у немцев оказалось много противотанковых пушек.

     Мы заняли круговую оборону, частично использую немецкие траншеи. Траншеи были не слишком глубокие, но видно, что рылись не впопыхах, и с южной стороны прикрыты снежным валом и бревнами. Но все равно чтоб пробежать из одной траншеи в другую, приходилось либо ползти, либо бежать по открытому пространству.
     Расправившись с пехотой в поле, немцы перенесли весь ружейный, пулеметный и минометный огонь на нашу высоту. На высоте остались три боеготовных танка Т-34, которые все время курсировали по ней меж деревень ВОСТОЧНАЯ ПОЛЯНА – НОВОСЕЛЬСКИЙ, постоянно меняя курс, при этом их обстреливали из минометов и бомбили немецкие истребители в течении всего дня. Как-то, когда я перебегал от одного пулеметного расчета к другому, оказался близ одного из танков. Слышу, водитель из открытого люка кричит мне: «Эй друг, скажи в каком направлении летят самолеты». Я ему показываю рукой их направление, он резко разворачивается и начинает двигаться перпендикулярным курсом. Он оказался около меня, я прижался к танку и даже не слышал, как они отбомбились, только увидел как около меня, по снегу, проскочила какая то безобразная металлическая спираль. Самолеты удалились, чтоб прилететь вновь. Они прилетали по две штуки, но часто. Видать аэродром был где то совсем рядом.
     То там, то здесь, по одному, гибли люди. В один момент замолчал расчет второго пулемета. Он и так, до этого, был не полон. Я отправился туда. Картина следующая. Лежит перевернутый пулемет на дне траншеи, прям перед ним воронка. Один из моих бойцов убит, один ранен, один контужен. Ночью появились еще люди, и санитары со стороны ЛИТИЖА. Сказали что проход назад свободен, но ночью возможны немецкие разведывательные группы. Передали приказ – удерживать высоту до "последней капли". Отправили раненых. Танки по темноте тоже ушли.
     Стали ждать утра. Всю ночь, слева и сзади нас вспыхивали короткие перестрелки. Утром немцы пошли в атаку численностью не менее батальона. Сперва пошли, и залегли в снегу. Но мы открыли огонь слишком рано и они засекли наши огневые точки. Стали обстреливать высоту из минометов. Я смотрю крупный калибр, пролетел и взорвался сзади, потом спереди. Я понимаю – следующий мой будет. Считаю до пяти, расстреливаю до конца ленту и что есть мочи в сторону от пулемета. А траншея стала мелеть и кончилась. Я в ближайшую воронку упал, и тут взрыв. Не у пулемета, а левее, прям в траншее, по которой я только что бежал. Был бы верующим - перекрестился бы. Думаю, сейчас бы пулемет перетащить самое время, но один не могу. Смотрю дальше еще одна траншея, в ней бойцы. Я им ору, помогите мол пулемет перетащить. Их траншея мелкая, перед ней снежный навал но с нашей стороны, ой как им вылезать наружу не хочется. Притворились что не слышат. Тут один боец пожилой, как заорет на них. «Что уселись, ну ка живо помогите лейтенанту пулемет сволочь. Немцы пойдут, без пулемета всем крышка. Подождали когда взрывы большого калибра сместились левее, бегом по ту сторону бруствера к пулемету. Вытащили ползком его за бруствер и к той воронке, где я до этого лежал.
     Только установили, ленту заправили, как немцы пошли вперед перебежками. Я открыл огонь, а второй пулемет на фланге, почему то молчит. Я так и не узнал почему. В лоб пулемет не так эффективен как на фланге. Засекли меня быстро, и стали стрелять из своего пулемета по мне. Пули веером идут, прям над воронкой. Попали несколько в щит, искры полетели. Меня почти оглушило. Я не сразу заметил, как они опять стали по мне минометом палить. А уже не высунешься, никуда не денешься. Я не знаю как, и не понял, может пуля срикошетела от щитка вниз, но она достала меня лежащим на дне воронки, в ногу. Разорвала мясо на ноге, но кость не задела.
     Пришел в себя, вокруг бой идет. Наши бойцы отбиваются. Ни куда не денешься, нужно стрелять. Немцы придут, наверняка добьют. Перетянул ногу бинтом, подполз к пулемету, смотрю, он цел! И слева пулемет строчит. Вот так, каким-то чудом, отбились мы. Вечером враг попытал удачу левее нас, с другого склона, но тоже ни чего не получилось. Стемнело. Ночью прибыло небольшое пополнение, а меня на волокушах оттащили в тыл. Слава богу, что врачи определили, что рана не тяжелая, и заражения крови нет.